"Боинг-744" снижает высоту над Ciudad de Mexico. Прилипаю носом к холодному окну самолета: наконец за двенадцать часов полета в нем замаячило что-то интересное.
Это что-то напоминает гигантский кратер вулкана, до краев заполненный мусором. Масштабы экологической катастрофы потрясают воображение. Конечно, я читала, что в Мексике с этим не все в порядке, но не настолько же.
И действительно, не настолько. Бытовые отходы при более близком рассмотрении оказываются домами: миллионы разноцветных коробок сидят друг у друга на коленях, наступают на ноги соседям и выстраиваются в бесконечные очереди, ускользая за горизонт. Приходит, скорее, прилетает, тревожная мысль: здесь и яблоку негде упасть, не то что самолету. Правда, думаю я не о безопасности жителей двадцати миллионного Мехико в случае моего неудачного приземления, а о том, как бы, выражаясь языком Чехова, гуляя по городу, на меня не упал самолет. Эти бы мне заботы там, на земле.
А на земле, точнее на высоте 2240 м над уровнем моря аэропорт имени самого низкорослого лидера Мексики Бенито Хуареса (всего 135 см) виновато встречает российских туристов гробовым молчанием, вооружившись градусниками и масками. Одних от такой картины бросает в холод, других, чей организм не сориентировался на месте, в жар.
Горячим соотечественникам мы помочь не в силах: они исчезают в лабиринтах аэропорта, в жарких спорах пытаясь доказать мексиканским medicos, что их salud is very good.
То ли в городе не первую неделю травит тараканов санэпидемстанция, то ли снова чем-то недовольные сапатисты устроили газовую атаку. А может, это карнавал масок? На улицах Мехико без этих "намордников" не встретишь ни души. Полицейские, продавцы, таксисты и даже водители личного транспорта скрывают свои лица подобно Гюльчатай, а детей в колясках заживо замуровывают в целлофан.
Русскоговорящий гид начинает свое приветствие с инструкции по выживанию, и в нашем лексиконе появляется новое слово "вирус H1N1", в народе - свиной грипп. Именно ему, по словам представителя турфирмы, мы можем направлять все наши претензии в связи с сокращением экскурсионной программы, закрытием ресторанов и рядом других ожидающих нас неудобств.
Любовь мексиканцев к маскам известна издревле. Пирамиды буквально набиты этими нефритовыми артефактами. Одним словом, потомкам майя и ацтеков не привыкать. Привыкать пришлось нам, туристам. В сорокоградусную жару респираторы кажутся противогазами, а прогулка по Пасео-де-ла-Реформа 12-километровым кроссом. Но мы не теряем надежды осмотреть столицу.
Только гид умывает руки. Как в прямом (у нее с собой баночка спирта), так и переносном смысле: сопровождать нас в центре города ей не велят новые инструкции.
Сверяя свои координаты с путеводителем, мы оказываемся в самом сердце страны - Сокало (Zocalo). Сердце у Мексики, по нашим беглым наблюдениям, тоже пошаливает. Прямо у стен самого большого храма на континенте Catedral Metropolitana разбили палаточный лагерь левые националисты. Еще недавно актуальные в свете финансового кризиса плакаты: "Долой американских банкиров - расхитителей мексиканских богатств" заклеиваются более злободневными постерами: "Грипп - американская агрессия против Мексики".
Несколько активистов в футболках с портретами Че Гевары сидят под палящим солнцем за пластиковым столом, который вот-вот расплавится, и спекшимся голосом зачитывают в громкоговоритель свои листовки. Ко всем привычным обвинениям в адрес gringos добавляется еще одно - influencia, по научному, тот самый вирус H1N1. Оппозиция убеждена: паника раздувается искусственно на американские деньги. Цель - парализовать мексиканскую экономику, которая, вот-вот расплатившись по долгам, сделала свой первый свободный вдох. Не тут-то было. Замрите, не дышите, оденьте маски!
Предлагаемая форма протеста оказывается не очень обременительной: перестать посещать McDonald`s и Вurger King. Решаю забыть о существовании гамбургеров до Москвы и с радостью зачисляю себя к революционерам. Но то ли отказ от Кока-Колы выше мексиканских сил, то ли знойное солнце сильнее жарких речей активистов, слова их не находят отклика и тают в дрожащей над площадью дымке. Редкие зеваки подходят к "штаб квартире" протестующих за листовками. Я в их числе.
На отксерокопированных листах все тот же портрет Че Гевары, обвинения в адрес президента Кальдерона, требования освободить политических заключенных и высокопарные слова о том, что Родина не продается, история не забывается, а свобода дается человеку по праву рождения. Причем то, что мексиканцы вкладывают в понятие свободы, наглядно демонстрирует плакат с портретом идола мексиканского кино 40-х годов Педро Инфанте: "Да здравствуют пьяные мачо, отчаянные бабники и веселые гуляки!".
Если судить по листовкам, к революционерам активисты причислили и Бертольта Брехта. Его цитата проступает на столь знакомом портрете команданте: "Существуют мужчины, которые борются день - и они хорошие парни. Другие борются год - и они лучше. Те, кто борется много лет, - очень хорошие. А кто делает это всю жизнь - ну вообще крутые". (Перевод вольный.) На следующий день я снова была на площади Конституции (Сокало). Протестующих и след простыл. Хорошие были парни.
Influencia обрушила на страну лавину искусственных проблем и невосполнимых убытков. Но никак не вселила страх в сердца жизнерадостных мексиканцев. И в этом мы старались им не уступать. По мере того как ВОЗ повышала уровень угрозы пандемии по своей шестибалльной шкале, наша российская группа поднимала градус употребляемых для профилактики напитков, а мексиканцы оживляли свои разговоры новыми шутками и анекдотами.
"В продажу вышла новая карта мира. Мексика теперь называется Zombilandia". Или "No es lo mismo ser influyente.Que tener influenza!", что означает "быть влиятельным и иметь грипп - не одно и то же" (оба слова имеют схожее написание).
В привычные для бетонных заборов надписи QUE VIVA MEXICO!!! (Да здравствует Мексика!) была внесена правка QUE (sobre)VIVA MEXICO!!! (Хоть бы Мексика выжила!).
Чуткие к новым тенденциям продавцы разрядили в маски манекенов, а в обиходе появились банкноты с портретами национальных героев в респираторах. 100 песо с изображением вождя ацтеков Нетцауалкоатля в пририсованной синими чернилами маске оказались и в моем кошельке. Юмор в Мексике ценится больше денег.
Свиной грипп прогадал с местом старта. В Мексике прививку от смерти имеет каждый новорожденный. И называется она смех. Один лишь День мертвых чего стоит. В этот ноябрьский праздник мексиканцы наряжаются скелетами, дарят друг другу сахарные черепа и гробы из папье-маше, а вечером устремляются на кладбища помянуть усопших родственников, где от души пьют текилу, танцуют и "потчуют" покойников теми блюдами, которые они любили при жизни. В стране, где существует 20 тыс. слов и выражений, обозначающих смерть (в том числе "любимая невеста"), новый вирус не может претендовать на оригинальность.
Жаль лишь, что присущий мексиканцем фатализм породили не столько просвещенность и сила духа, сколько нужда и нищета. От страха постепенно избавились и мы. Но здесь скорее роль сыграла уже наша национальная черта - так было лень 25 раз на дню надевать и снимать эти маски... А мексиканцы испугались гриппа лишь тогда, когда министр здравоохранения отменил по всей стране уроки в школах и маленькие хулиганы оказались на свободе.
Календарь ацтеков в Национальном музее антропологии, росписи Диего Риверы и Сикейроса во Дворце изящных искусств, картины Фриды Кало, руины ацтекского храма Темпло-Майор и музей Льва Троцкого. Список того, что не увидела наша группа в Мехико, можно продолжать до бесконечности. Но мы еще тешим себя надеждой как-то разрешить эту свинскую ситуацию. Наверстать упущенное планируем во время шестидневной поездки по стране с посещением древних пирамид в Паленке, Маонте Альбане и Чичен Итце.
Но уже в пути 29 апреля нас настигает факс из Мехико: "Национальный институт антропологии и истории объявил о закрытии 175 археологических зон до особого распоряжения". Чем могли быть опасны музеи под открытым небом? К нераскрытым загадкам Мексики добавляется еще одна, неподвластная даже великому Юрию Кнорозову.
Стало очевидно: карантин мозгов охватил всю страну. Многочасовые переезды по горному серпантину в отсутствии долгожданных экскурсий превратили наше путешествие в настоящую пытку. В качестве антидепрессантов могли бы подойти галлюциногенные грибы и кактус пейотль, так рекламируемые Карлосом Кастанедой. Но куда уж там! Через каждые 500 метров дорогу преграждают то полицейские, то военные. То шарят по автобусу, то просвечивают рентгеном. Эффектные мужчины в форме борются с narcotrafico. Очень давно, очень усиленно и очень безрезультатно.
То ли дело повстанцы из Сапатистской армии национального освобождения. КПД их стояния вдоль дорог стремиться к максимальному значению в любую погоду.
В этом может убедиться каждый турист, пересекающий Лакандонскую сельву. Хорошие парни натягивают через трассу веревку и останавливают комфортабельные автобусы. С калькулятором в руках борец за справедливость застенчиво проходит между рядами, считает наши головы и умножает их на загадочное число. Какой бы ни был ответ, он всегда измеряется в песо. Но гид и водитель не сопротивляются. Сопротивляться - это дело повстанцев.
Между тем, атмосфера в автобусе накаляется. Опасный вирус еще не проник в наши легкие, но в голове угнездился прочно. Одни видят в гриппе бактериологическое оружие, другие - интересы фармацевтических компаний, третьи - экономическую диверсию со стороны США. И уже никто не видит Мексики.
На шестой день нашего мексиканского паломничества мы прибываем в Канкун, откуда должны вылететь в Москву. Обычно шумный и многолюдный курорт непривычно тих и спокоен. В ресторанах и бутиках радуются любому посетителю. Такая картина навеяла нашему гиду вспоминания об урагане 2005 года. Тогда стихия не оставила в городе ни одного целого здания. Новенькие отели тоже пришлось отстраивать заново. Но, по ее словам, трагедия только сплотила жителей Канкуна, заставив их внимательнее относиться друг к другу. Многие на целый год лишились работы, но за это время в семьях появились младенцы. Может, и в этот раз проклятый вирус только закалит мексиканцев, сделав их добрее, открытее и многочисленнее.
Обращаем Ваше внимание, что рассказ оставлен больше года назад. С тех пор ситуация вполне могла измениться.
