Приехал один мужик в мотель с любовницей. Вдруг звонок. Мужик достает мобильник. А это его жена. "Ладно, говорит, все понял, иду домой. Одно непонятно. Как же ты меня нашла в этом мотеле?"
Это не из серии анекдотов о народах севера, это о жителях почти миллионного города на самом юге Колумбии. Над ними часто посмеиваются в силу их доверчивости, и даже некоторой туповатости. Жители города относятся к анекдотам философски и принимают самое непосредственное участие в их сочинении. Город этот называют "город-сюрприз", причем совершенно оправданно.
Здесь все не как у людей. Не поймешь - большой он или маленький. С вершины вулкана Галерас, (который время от времени пыхтит, напоминая, что он все еще жив) долина Атрис, в которой, как на широкой мозолистой индейской ладони, расположилась столица департамента Нариньо, Сан Хуан де Пасто выглядит маленьким. Сонным и провинциальным. И он всегда был провинцией. Сначала это были задворки империи инков, потом отдаленный уголок вице-королевства Новая Гранада. А теперь это столь же удаленный, от основных событий, хотя и связанный интернетом со всем миром, департамент Республики Колумбия.
Хотя, если подумать, не такой уж и удаленный. Совсем недавно, когда Латинская Америка, впервые за долгие годы, оказалась на грани настоящей войны, на пограничном с Эквадором мосту Румичака, в придорожных кафешках, водители фур, томящиеся в таможенных пробках, попивали пивко и не без удовольствия обсуждали перепетии грандиозного реалити шоу под названием встреча в Рио, длящегося в прямом эфире уже несколько часов. Они были совершенно спокойны и знали, что войны не будет, потому что этого не может быть никогда.
Коренастые мужички в пончо и бейсболках совершенно адекватно, как нынче принято выражаться, воспринимали театральные заламыванья рук и выпады президента Венесуэлы, косые взгляды исподлобья президента Эквадора, уламывающие фразы президента Доминиканской Республике, и многозначительное молчание президента Колумбии. Многие из них на своей шкуре испытали прелести партизанской войны, когда деловитый команданте, выскочивший на дорогу со своим отрядом создавал монументальную пробку на дороге и говорил: "Отойдите товарищи, мы воюем не против народа. А против олигархии!"
С этими словами команданте поджигал фуру, оставляя растерянного водителя наедине со своим горящим грузом, хозяйскими долгами, невыполненным путевым листом и неминуемым уменьшением зарплаты. Так что они очень даже поддерживали "дикие", по словам, Чавеса акции президента Урибе, уничтожившего надоевшего всем откровенного бандита. И знали наверняка, что войны не будет, поскольку тем, у кого рыльце в пушку, проще замять ими же развязанный скандал, чем вскрыть нелицеприятные факты связей с повстанцами.
Простые шоферюги оказались гораздо лучшими дипломатами, чем те, кто пытался уладить разногласия сейчас в Санто- Доминго. Кризис миновал. Народ допил пиво и разьехался по разным городам и весям. Само рассосалось.
Если спуститься на улицы города Пасто, то увидишь, что сонный он только сверху- очереди в банках, толкотня и пробки на узких улочках, оживленная торговля в тысячах мелких и крупных лавок и некоторое движение в огромных супермаркетах. (Сетевые супермаркеты долго не могли развернуть здесь свою деятельность- народ предпочитал персональный сервис в мелких магазинчиках, где хозяева знали по именам всю твою семью, включая детей, внуков, правнуков и племянников. А также домашних питомцев.)
Здесь 9 театров и 8 музеев. Несколько университетов. И одна из самых старых иезуитских школ в Южной Америке.
Небольшой аэропорт с такой короткой взлетной полосой, что сердце падает в желудок когда самолет от нее отрывается. Кажется что прокатившись еще пару метров, он просто свалится в пропасть. А когда пилот выискивает дырку в густых облаках и ныряет в нее, чтобы посадить самолет, пассажиры преисполняются искренней благодарностью. Иначе придется летеь обратно.
Куча великолепных колониальных церквей, будящих перезвоном своих колоколов нерадивых прихожан, отсыпающихся после субботних вечеринок..
Прохожие ходят по проезжей части, (на слишком узких тротуарах места мало), не обращая внимания, ни на машины, ни на мотоциклы, ни на автобусы, с трудом разворачивающиеся на перекрестках. Морских свинок разводят исключительно для еды. Повзрослевшие дети едут покорять столицу совершенно другой страны. О Боготе слышали. И видели по телеку. Зато Кито знают, как свои 5 пальцев. До столицы Эквадора всего 5 часов на машине. А до Боготы по крутым горным перевалам аж 20.
Здесь, в живом языке, как нигде в стране, можно услышать кечуизмы- отголоски инкского прошлого, и старинные вычурные испанские обороты, о которых даже в Испании уже забыли. Можно увидеть бабулек, спешащих к мессе в кружевных мантильях на голове и в шерстяном индейском пончо на плечах. Еще до недавних пор девочек называли ну очень католическими именами Ампаро- "приют", Сокорро-"Помощь", Мария де ла Инмакулада Консепсьон - "Мария непорочного Зачатия".
На берегу огромного озера Ла Коча, второго по протяженности в Андах, серой каплей упавшего среди изумрудных гор, яркими пятнами разбросаны швейцарские гостиницы и рестораны "шале"- ностальгия когда-то обосновавшихся в этих местах бывших швейцарцев. Веселенькие цветные деревянные домики столь органично вписались в местный пейзаж, что жители деревни Ла Коча и местных индейских резерваций считают данный архитектурный стиль исконно своим и жизни без него не представляют. Дон Хосе Торронтеги, уроженец испанского города Бильбао, в 1956 году осевший в горной деревне Тукеррес, к Колумбии не смог привыкнуть. Зато Колумбия привыкла к нему.
Широкоплечий баск никогда не смог забыть свой родной акцент и вяленую ветчину "хамон серрано" И поэтому занялся ее производством высоко в горах, там, где чистый воздух и вода, а также холодный сухой климат. Такой ветчины в самой Испании уже не делают,- говорят дети дона Хосе,- используют всякие химикаты и добавки, подсушивают искусственно.
И не удивительно, что из Пасто она с триумфом вернулась в Испанию. Не говоря уже о том, что водится эта ветчина в лучших ресторанах Боготы и в президентском дворце. Еще у дона Хосе было хобби- выискивать у своих колумбийских друзей баскское прошлое по словарям фамилий.
Да, в этом городе много странностей.
Его жители были столь наивными, что поверили уверениям святых отцов о том, что главная заповедь христианства- не убий. Ну а раз христианство- религия испанской короны, то им будет спокойнее под ее защитой (как религии, так и короны). И когда бывшая колония в восторженном угаре встречала освободительную армию Боливара, жители Пасто были единственными, кто кричал освободителям: "Остановитесь! Что вы делаете?", когда они насиловали и грабили. Как водится у всех армий.
Нариньо последним присоединился к Великой Колумбии. Правда, они кричали то же самое и испанцам, когда те пытались подавить сопротивление индейцев методами освободителей.
Черные здесь красятся в белый цвет. А белые в черный. Чтобы быть равными. Карнавал Черных и Белых- наверное самое необычное и удивительное зрелище в Южной Америке. Начиная с 28 декабря и по 6 января, спокойный провинциальный Пасто становится другим. Он меняет цвет как хамелеон. То он белый от талька. То многоцветный от ярких раскрашенных повозок "карросас", проходящих по его улицам красочным парадом. То серо- буро- малиновый от измазанных красками лиц. Здесь идут бои. Но при этом нет раненых и мертвых.
Квартал идет на квартал. Полиция сражается с прохожими. Морально подготовившись и надев плотные очки для защиты глаз- выйди на улицу, ты потом не узнаешь себя. Над городом висит тальковый туман. Улицы белые, как во время снежной бури, тальк напополам с серпантином за воротом и в волосах. Розовая и белая карнавальная пена летает над толпой и испаряется в воздухе и на одежде. Одежду потом можно выбрасывать. Те кто, здесь побывал в эти дни, говорят что никогда в жизни еще так не веселились.
В этом городе многие плакали. Плакал генерал Симон Боливар, проигравший одну из самых кровавых битв своей освободительной компании - битву при Бомбона. Проигравший не испанским офицерам-роялистам, а "маленькому, страшненькому коротышке", по словам его биографа, индейцу Агустину Агуалонго- настоящему антигерою, не поступившемуся своими принципами, только один раз присягнувшему на верность- испанской короне.
Плакал потому, что кто-то не поверил в его мечту о равенстве креолов, и испанцев о свободе, об одном обьединенном континенте, кто-то посмел усомниться в его благородных побуждениях.
Уже тогда, в 1819 году, когда Испания признала свое неминуемое поражение, Агуалонго, в пику всем, все-таки затеял партизанскую войну против республики- в защиту короля Фернандо VII и католической веры.
Вряд ли король оценил его жертву. И в тот день, 13 июля 1824 года, когда Агуалонго расстреливали и проклинали в городе Попайян, для истории этот человек превратился в загадку: кем же он был все-таки героем или предателем? Сегодня в Пасто есть 3 звездочная гостиница, названная его именем. И это тоже ирония. Поскольку именем заклятого врага Агуалоного - сподвижника Боливара, генерала Нариньо, назван целый департамент.
Сеньор Эрик Фуллер и Сеньор Норберт Селигман жили в 70-х годах прошлого века на соседних улицах. Оба они были немцами. Один имел ресторан, под названием "Барилоче", а другой- магазин по продаже сельхозпринадлежностей. Один из них наверняка обедал в ресторане Барилоче, а уж раскланивались при встрече точно, как нормальные соседи. А рядом находилась гостиница двух сестер, по фамилии Шнайдер, тоже немецкого происхождения. По вечерам, в лучших европейских традициях играл рояль, а на отполированной деревянной барной стойке стоял стеклянный аквариум, полный шоколадок. Соседские дети очень любили этот отель.
И сеньор Фуллер, и сеньор Селигман тоже плакали.
Фуллер, когда пьянел. Его красный нос и зализанные назад седые волосы, очень хорошо помнят соседи. Когда он выпивал, а выпивал довольно часто, то его прорывало, и он начинал рассказывать. Как служил однажды, в прошлой жизни, офицером на немецком крейсере. Это был не просто крейсер, а целая лаборатория, где проводились генетические эксперименты, например по смене пола.
В подробности- как, в каких количествах, и откуда привозили подопытный персонал для этих экспериментов, и куда этот персонал потом девался, Эрик не вдавался, но после этих рассказов плохо спал. Зато рассказывал, как добывал фальшивые документы, опасаясь ареста русскими коммунистами, с какими трудностями бежал из Германии, как добрался до перонистской Аргентины, как через Аргентину перебирался в Колумбию, с надеждой переправиться в Штаты. Но так в Пасто и остался. На полдороге.
И колумбийская вдова его, тоже сейчас нет- нет, да и всплакнет, вспоминая какую долгую и счастливую жизнь прожила рядом с этим человеком. Правда названия крейсера она не помнит.
Для колумбийцев- 2 мировая- понятие очень отдаленное и расплывчатое. Так же как для нас, наверное, война англо - бурская.
Знают что она была. И что американцы победили.
Дочь сеньора Селигмана, Дорис тоже вспоминает отца с нежностью. Они с матерью поженились с помощью брачного контракта, присланного из Ватикана за подписью папы Иоанна ХХIII, где указывалось что жена католичка должна воспитывать детей в католической вере, но не препятствовать тому, чтобы отец также учил их и еврейским традициям.
Они с Эриком Фуллером даже внешне были похожи. Сразу видно что европейцы. Норберт Селигман плакал, когда речь заходила о Германии. Он покинул родной городок Диердофф в 15 летнем возрасте, когда вместе с родителями уезжал из Германии на одном из последних кораблей, увозивших еврейские семьи от нового режима. В 1976 году, когда Норберт опять увидел его, город был совсем не похож на тот, что был изображен на старой фотографии. От прошлого почти ничего не осталось. Дядя Исаак, который что-то мог рассказать, сошел с ума, двоюродные братья погибли в войну. Отчий дом был разрушен.
Дед Дорис- Людвиг и отец -Норберт приехали в Пасто через Панаму, пересекли Панамский канал и добрались до Тихоокеанского порта Тумако, откуда доехали до Пасто. Это было бегство от ада настоящего к спокойному будущему. Где можно будет спокойно справлять Йом Кипур и Шабат в компании таких же как они польских евреев. И время от времени говорить "Гутен Таг" своему немецкому соседу.
Они прожили жизни бок о бок, ни разу не бросив друг другу упреков или извинений. Так же, как и седовласые интеллигентные сестры, хозяйки соседней гостиницы. Которые субботы не соблюдали, но покупали в ближайшей булочной сладкие булочки "айуйа", которые готовят только в Пасто, и которые имеют еврейское пасхальное происхождение. Правда сестры, скорее всего, об этом не догадывались.
А еще в Пасто живут арабы - ливанцы, палестинцы, сирийцы. Всех их, правда, называют здесь "турками" (первая волна иммиграции была в начале 19 века, это тоже было бегство- сначала от Османской империи, когда большинство арабов приехали в поисках лучшей доли с турецкими паспортами, потом от палестинско- израильского конфликта, когда паспорта уже были иорданскими) То и дело, в центре города мелькают названия обувных магазинов- Хассан, Ниссан, Саул. Правда арабов осталось мало. На их место пришли новые, более агрессивные торговцы из Медельина. Магазины, принадлежавшие "туркам" были проданы или сданы в аренду. А сами хозяева разьехались по разным городам.
Донья Сокорро Мартинес- немолодая хозяйка магазина нижнего белья чистокровная колумбийка и никакого отношения к арабам не имеет. Зато ее подруга Надия- тоже хозяйка магазина- самое непосредственное. Она и ее сын Акрам уроженцы Саудовской Аравии. Традиционно арабы продают обувь, а евреи элегантную одежду. Живут и работают рядом. Никакого неудобства по этому поводу не испытывая. За все годы совместного проживания, никто из жителей, добросовестно опрошенных на столь деликатную тему, так и не смог припомнить какого-либо межнационального конфликта.
Хотя все и ворчали во время семидневной войны, и даже перестали здороваться друг с другом. Потом все прошло и жизнь вошла в свою колею. Донья Сокорро до сих пор вспоминает роскошные арабские праздники. Когда ее подруги переставали быть ничем не отличающимися в толпе колумбийскими гражданками. Это были многолюдные фиесты с непременной бараниной, кофе с кардамоном, обилием хлеба, и полным отсутствием анисовой водки "агуардьенте", где женщины танцевали, звеня монетками на поясах, точно также, как полненькая черноволосая девочка по имени Шакира Мубарак, в жарком городе Барранкилья.
Арабская община, традиционно дружная, скидывалась деньгами и ставила вновь прибывшим соотечественникам магазины, дети учили арабский и молились в исламском молельном доме, в 11- летнем возрасте многих отправляли на родину- учиться. Чтобы не терять связей, а заодно научить мальчиков держать в руках оружие. Авось пригодится. Мальчики потом возвращались. Женились на колумбийках, поступали в университеты и оставались навсегда. Старики тихо умирали вспоминая родину. Они оставались арабами, так же как евреи- евреями, испанцы- испанцами, англичане- англичанами. Колумбия к ним привыкла, а они к ней, найдя успокоение, завершив свое бегство, каждый от своих демонов.
Соединив свои судьбы в зеленой долине Атрис, яркой, как лоскутное одеяло андского пейзажа, далекой от перепетий и сложностей нашего сумасшедшего мира, в старинном католическом городе у подножия вулкана Галерас.
Обращаем Ваше внимание, что рассказ оставлен больше года назад. С тех пор ситуация вполне могла измениться.
