Город на букву Й Южная Африка - фотографический рай. Горы и океаны, каньоны и водопады, леса и пустыни, люди всех цветов и звери всех мастей - все это озарено всепроникающим африканским светом, который заставляет автофокусироваться самые темные объективы, хоть через тряпочку снимай. И при этом - ни островной духоты, ни экваториальной малярии, ни мухи, страшно сказать, цэ-цэ. Дороги, отели, одиннадцать государственных языков - в общем, все удобства.
Наш самолет приюжноафриканивается в столице Йоханнесбурге. А Претория? Тоже столица. Эта страна богата всем, включая столицы. В Претории живет президент, в Йоханнесбурге правительство, в Кейптауне заседает парламент, а в Блумфонтейне - Верховный суд. Прилетайте в любой из этих городов и заявляйте смело, что вы в столице.
Опытные гиды рекомендуют время в Йоханнесбурге не терять, а сразу уходить на север, в национальные парки. По криминалу Йоханнесбург уверенно держит первое место в мире, что не мешает счастливому проживанию восьми миллионов человек и работе крупных корпораций. Просто, объясняют знатоки, есть места, куда лучше не ходить. И эти места нужно знать. Знать места - вообще главное правило в ЮAP.
К тому же мы в Африке уже целый день и еще не видели жирафа - немыслимо! Надо исправлять ситуацию. И вот мы несемся на север, который ближе к экватору, а вокруг январь, то есть разгар лета. И едем мы не в огромный национальный парк Крюгера, где стада туристов преследуют одинокую гну, а в частный заповедник Капама.
Увидеть леопарда Тот, кто думает, что буш - это американский президент, конечно, прав, причем дважды. Но это еще и африканский лес из низкорослых деревьев с широкими кронами. И сейчас мы туда поедем на большом, зеленом и почему-то совершенно открытом джипе. Пешком в буш не ходят - могут съесть.
Что главное в фотосафари? Терпение? Длинный объектив? Не угадали. Главное - упрямый рейнджер, капитан джипа. Мы выбрали рыжеволосого потомка ирландцев Квентина и не ошиблись. Своего помощника Соломона (потомка зулусов, а может, и просто зулуса) Квентин усадил прямо на капот, помощницу - девушку с книжкой, чей круг обязанностей мы не смогли постичь, - рядом с собой. Прочие, то есть мы, разместились на приподнятых задних креслах - этакий зрительный зал на колесах, и поехали.
Джип снабжен одеялами и пивом. В открытых джипах днем жарко, а вечером очень холодно. В открытый джип может прыгнуть бегемот, а страус - снести яйцо.
- А почему джип такой открытый? - спросили мы, чтобы завязать разговор. - Это не раздражает зверей, - ответил Квентин, думая о чем-то своем.
Чуть отъехав от лагеря, мы увидели роскошных носорогов, стада антилоп, множество диковинных птиц и. поехали в другую сторону. - Ищем леопарда, - потрудился объяснить рейнджер.
Сначала мы обрадовались. Следующие три часа не было видно вообще никаких животных. Мы метались по бушу, с трудом уклоняясь от колючек, и перекрикивались, прикрывая рот рукой, чтоб не проглотить огромных жуков, пулями летящих навстречу. Соломон молча куда-то показывал, Квентин давил колесами молодую поросль, девушка-рейнджер хихикала, пытаясь нас взбодрить.
- А вот там антилопы были! - намекали мы. - И носороги. И еще птички. - Птички, птички, - цедил сквозь зубы Квентин, всматриваясь в кусты. - Скучное какое-то сафари. Хотелось бы антилоп найти! - ныли мы все настойчивее. - Да чего их искать, антилоп этих. В Капаме сорок тысяч антилоп. - Ну нам бы хоть кого-нибудь. Опоссума какого. - Потом, потом, Соломон чувствует, что леопард рядом. - А еще мы хотим на жирафу посмотреть!
Джип резко затормозил. - Жирафу? Вон жирафа стоит, и вон там тоже две жирафы. Видите? - Вроде видим, - удивились мы. - Только плохо видим, потому что уже темно. - Значит, возвращаемся. Завтра встаем в пять утра и едем искать леопарда.
Единственно верный стиль поведения в дальних странах - считать, что местным виднее. Леопард так леопард, в пять так в пять.
Утром мы нашли леопарда. Не сразу. Соломон с Квентином уходили в заросли и овраги, возвращались, мы переезжали на другое место, они снова куда-то шли, снова переезжали. И вдруг рыжий рейнджер - тсссс! - показал рукой в заросли. И через несколько секунд среди освещенных солнцем веток мы разглядели леопардову мордочку! А через минуту он и вовсе вышел из укрытия и прошел в метре от машины, ни разу на нас не взглянув.
- Леопард - самое скрытное животное в буше. Показать гостям леопарда - высший класс для рейнджера, - гордо сообщил Квентин.
Мы поаплодировали. Квентин скромно отнекивался: . Браво Соломону!
Мы похлопали и Соломону, и даже девушке с книгой. - А теперь мы исполним любые ваши пожелания, - сказали рейнджеры, выпив пива. - Прямо в лесу найдем диких зверей и вам покажем. Причем сразу и любых.
Мы, конечно, не поверили и запросили льва, да покрупнее. - Окей! - сказал Квентин и уверенно порулил по чуть заметной тропинке.
Лев лежал в тени у дороги и спал. Мы подъехали почти вплотную. Кто-то громко чихнул. Зверь проснулся, сверкнул желтыми глазами и зарычал. Стало страшно. Лев в одном прыжке от машины, ружье зачехлено. Разница межу сафари и зоопарком сделалась выпуклой. Тем временем лев перевернулся на спину, поджал лапы, как котенок, и снова закрыл глаза.
Квентин отвел машину задним ходом и показал жестом, что можно говорить.
- Ух! - сказали мы. - Понравился наш Феликс? - Феликс? Так это фокус? Это домашний лев? - Настоящий, дикий. Но найти его несложно. Он глава прайда, поэтому никогда ничего не делает и спит по восемнадцать часов в сутки примерно в одном и том же месте. К тому же он считает себя самым главным и ни от кого не прячется. - Надо знать места! - философски заметили мы. Начались сказочные гонки по бушу. Каждые полчаса пустое для неопытного взгляда пространство вдруг превращалось в огромных черных буйволов, толстых бегемотов, носорогов, слонов, жирафов, обезьян, черепах и снова носорогов. Львицы переходили нам дорогу, кондоры летели вслед. Только на предложение поискать антилоп Квентин бурчал что-то нечленораздельное в том смысле, что вот еще на антилоп соляру тратить.
Вечером у большого костра мы ели жареное мясо куду и обменивались впечатлениями. - Правда, что вы видели леопарда? - с завистью спрашивали у нас. - Видели, - отвечали мы и подмигивали довольному Квентину, разливающему пунш. - А мы тут вторую неделю, и все льва смотрим да антилоп ищем. - Да чего их искать, антилоп этих.
Рыжий рейнджер знал, что говорил. Утром наш домик окружило стадо антилоп. Они паслись на газончиках, заглядывали в окна, обнюхивали объектив. Антилоп было так много и так долго, что даже надоело их фотографировать. Надо же, их здесь сорок тысяч.
Лучше гор - только горы с водопадами Прощай, буш, прощай, мы едем в горы.
Кто сказал, что летом в Африке всюду изнуряющая жара? Мирные двадцать тепла, не более. А вокруг страна панорам, две тысячи метров над уровнем океана.
Третий в мире по огромности каньон реки Блайд, множество почти стометровых водопадов, удивительные скульптуры из мягких карстовых пород, созданные водой и ветром. Уж, кажется, большего великолепия и быть не может, а тут же открывается вид еще лучше, дух захватывает и не отпускает. Да что рассказывать об этих красотах? Ими надо любоваться через большой и светлый видоискатель. Скажу лишь, что на каждом шагу здесь панорама, которая стоит отдельного путешествия, и остается только свесить ноги с камня над километровым обрывом, жевать вяленое мясо страуса и думать о чем-то важном - например, как поскорее переписать флэшку и проявить пленку, а то не дай бог чего, а когда там будет следующий раз, и будет ли погода, да и сами мы - будем ли?
Наш паровоз углем пыхтит Через пару дней спускаемся с умопомрачительных гор и едем в Преторию, где нас ждет поезд под названием "Ровос", на котором нам предстоит пересечь Южную Африку с востока на запад. Это необычный поезд, он отходит по своему собственному расписанию со своего собственного вокзала. Он как будто приехал к нам из начала прошлого века, его тянет настоящий угольный паровоз (по крайней мере, первый десяток миль). Вот разве что душ и кондиционер в нашем купе несколько выбиваются из старинного стиля, но нас это не огорчает.
Гудок, веселый столб черного дыма из паровозной трубы - в путь. Уплывает буржуазная Претория, разбогатевшая на золоте, начинается и заканчивается непростой город Йоханнесбург. Исчезают протеи, остаются позади озера, усеянные, словно тростником, тысячами фламинго. Все меньше зеленого, все больше желтого. Все ниже растительность, реже домики, страусы уже не стремятся обогнать поезд - начинается Калахари, засушливые аридные земли, удивительные цвета раскаленной, но живой земли.
Наш поезд никогда не опаздывает, потому что никуда не спешит. В красивых местах мы едем со скоростью велосипедиста, а в самых красивых и вовсе останавливаемся. В прохладном купе на большом мягком диване так удобно расположится со всеми объективами и глазеть на жару, выискивая за окном новые ракурсы, вяло отмахиваясь от очередных порций вяленого и освежающего - воистину этот поезд придумали фотографы! А посреди Калахари нас ждет алмазный город.
Город в алмазах В Южной Африке нет никаких особо полезных ископаемых, кроме золота и алмазов. Зато этого добра немало. По алмазам - второе место в мире. А первое у нас с вами.
Поезд останавливается посреди пустыни, в городе Кимберли. В честь этого города названа алмазосодержащая порода - кимберлит. Если выкопать двести пятьдесят тонн и покрошить, то обязательно найдешь хотя бы один алмаз - такие здесь земли. Копали многие, и в результате выкопали самую большую в мире яму. Так возникла знаменитая компания де Бирс, по территории которой проходит экскурсия. Нам показывают множество алмазов, пугают макетами шахт в натуральную величину. Старые выработки весьма живописны, всюду порядок и чистота - ни пылинки, ни брильянтика. Бриллиантов можно в местном магазинчике подкупить - кому не хватает. И наконец-то настоящая африканская жара - крепкие сорок градусов. Пожалуй, пора обратно в прохладный поезд.
На юг от Оранжевой реки Мы пересекаем Оранжевую реку и движемся по плато Кару. Ветряки качают воду, редкие дороги преграждают ворота - хотя заборов нет. На одной из станций у нашего поезда собственный музей - все как было сто лет назад: пыльная кепка обходчика, масленка, старинный телефон. Страны, у которых нет большой истории, умеют ценить маленькую.
Нарядно одетая девочка улыбается нам на полустанке, воскресенье - все возвращаются из церкви. Сухие и жаркие земли сменяются за окном зеленой гофрой виноградников, белыми опрятными домиками вдалеке и французскими названиями станций. Начинается винодельческий район. Считают, что не только климат здесь схож с югом Франции, но и пейзаж. И я бы согласился, кабы не огромные черные горы, заслоняющие горизонт. Ну и еще колючей проволокой в Европе деревеньки не огораживают. По крайней мере, пока.
Вина в ЮАР отличные, виноделием занимаются потомки гонимых французских гугенотов, прихвативших с родины лозу. Поскольку страна долго была закрытой, то, как советское шампанское и армянский коньяк, здешние вина зовутся по-простому - бургундское или бордо, с припиской мелким шрифтом "из Южной Африки". Они не лучше великих вин Франции, потому что лучше не бывает, но весьма недурны - густого рубинового цвета и сильного аромата, маслянисты, насыщенны и, несомненно, достойны детального изучения в указанных Минздравом пределах. Кстати, в ЮАР существует милый обычай распивать в ресторанах принесенные с собою напитки, дав официанту пару рандов за стаканы и штопор.
Станция Кейптаун Ровос - мой первый поезд, из которого не хочется вылезать. Но придется - мы уже в Кейптауне.
Про Кейптаун обязательно скажут, что это мать городов юаровских - шаблон, но работает. Отсюда все началось. Здесь в семнадцатом веке обосновались первые переселенцы. Они были голландцами и называли себя бурами, то есть фермерами.
История создания ЮАР. Краткий курс. Прохладное бенгальское течение поддерживало привычный для голландцев климат, при этом ни с кем не надо было воевать - больших черных племен здесь не было, а те маленькие, которые были, вымерли сами по себе после знакомства с европейской культурой.
Буры усердно трудились, и вскоре стало настолько хорошо, что об этом прослышали англичане и приехали всем управлять. Буры ушли на северо-восток и нашли алмазы - и снова приехали англичане. Буры пошли дальше, по дороге сражаясь с черными племенами (в историю вошла победа четырехсот шестидести восьми буров над двенадцатью с половиной тысячами зулусов), нашли золото - приехали англичане. Буры не подчинились и начали затяжную партизанскую войну. Англичане в ответ изобрели концлагерь, куда загнали женщин и детей, и мужчины вышли из леса и сдались. Так образовалась ЮАР.
Говорят, что между потомками голландцев и англичан по сию пору некий холодок.
ЮАР и перестройка К концу двадцатого века в Южной Африке проживало восемь миллионов белых со всеми правами и примерно тридцать миллионов цветных вообще без прав. В 1991 году белые решили, что апартеид - это немодно, и дали права всем. Первые три года никто ничего не понимал. А потом избрали черного президента, конечно, Нельсона Манделу (помню, в пятом классе собирал макулатуру за его освобождение - помогло, видимо!). Белые теряли работу, бросали дома, уезжали в Австралию. Появился термин "бурское самоубийство" - разорившийся бур убивал всю семью и себя.
Но, к счастью, политика Манделы была мудрой - постепенно белая иммиграция сократилась, многие вернулись, восстановили бизнес. Рекомендация иметь в руководстве каждой компании кого-нибудь черного - не бог весть какая проблема. Сложнее пришлось черному президенту с черными избирателями. Они искренне не понимали разницу между "равными возможностями" и "равными доходами". Дело доходило до массовых волнений. Соплеменники президента волновались меньше, прочие - больше. Для успокоения и прогресса внедрялись идеи и велись эксперименты, не всегда удачные. К примеру, министром образования назначили поэта, известного борца за справедливость.
Школы для белых, к счастью, министр не счел достойными реформации и обрушил всю мощь поэтической мысли на школы для черных. Были удалены не только белые учителя, но и черные, работавшие при апартеиде. В результате уровень образования резко упал, в школы пришли случайные люди, аттестаты стали покупаться или обмениваться на непозволительные отношения. Тут стоит упомянуть крайне высокий уровень изнасилований несовершеннолетних и ужасное заблуждение, что подобное вылечивает от СПИДа. Несмотря на усилия официальных властей и жестокий самосуд в общинах (насильников сжигают заживо, если поймают), заблуждение не изжито.
В стране бушуют жилищные программы, но большинство черного населения проживает в домиках из пары досок, обломков шифера и полиэтиленовых мешков. И совсем необязательно это означает крайнюю нужду - просто в системе ценностей многих черных людей дом не занимает призовых мест. Да и жениться стоит дорого - сорок коров, если невеста достаточно толстая, чтобы считаться красивой. К тому же для каждой из четырех жен нужно отдельный дом строить, так лучше просто набрать на стройке шифера про запас. А на деньги можно купить яркую одежду и золотые украшения. И это не означает, что кто-то хуже или лучше - мы просто все немного разные.
Экономика растет, и только ленивый не живет все лучше. Нынче в ЮАР спокойно и сытно. Разве что, надо знать места. Пожелаем же народу Южной Африки знаний и терпения справиться со всеми проблемами, а они пусть нам чего-нибудь пожелают.
Город со Столовой В Кейптауне много интересного, но самое-самое - Столовая гора и, собственно, Капский полуостров. Гора поднимается над городом огромным парусом, черная днем и серебряная ночью. Она видна из любой точки города, и, что бы ты не делал в Кейптауне, нет-нет да и посмотришь на Гору. Можно подняться, пешком или на фуникулере, и смотреть вниз, на город и океан. Можно бродить по огромной плоской вершине, среди редчайших трав и цветов, и вдыхать облака с легким запахом дыма от трубки Ван Хункса, который здесь, на вершине, соревновался в курении с самим дьяволом и победил.
Но пора уезжать из запыхавшегося летнего города и, запасшись вяленым мясом, достичь мыса Доброй Надежды.
Автор, объяснитесь! Пора объяснить, что за вяленое мясо все время жует автор. Это национальная еда называемая ²бильтонг⌡. Продается на каждом углу, а местами раздается бесплатно (помните: надо знать места!). Чаще всего готовится из говядины, страусятины и антилопы куду (антилопины?). В ЮАР очень любят мясо и едят его на завтрак, обед и ужин. А в перерыве жуют бильтонг. Хотя немало в Южной Африке, а особенно Кейптауне, и всякого рыбного, но готовят рыбное невкусно и едят безо всякого удовольствия.
Путь к мысу Окрестности Кейптауна удивительны. Одна за другой открываются великолепные бухты атлантического побережья с бесконечно широкими пляжами, обрамленными эффектными горами. Из воды то и дело высовывается морской котик, а на пляже обнаруживается пингвин.
Самые ленивые пингвины, несомненно, проживают в Африке. Когда-то их предки приплывали сюда из Антарктиды, грелись и уплывали обратно. Но нынешний пингвин уже не тот. Такому пингвину и до прохладного океана пару шагов пройти лень, лежит весь день на пляже с открытым клювом и туристов рассматривает.
Другое дело, быть морским котиком - тут не забалуешь. Рыбы в Атлантике много, но одна из них называется белая акула, и нет для нее ничего вкуснее котика. Надо быть начеку, надо карабкаться верх на просоленные камни Тюленьего острова или сидеть на пирсе в центре Кейптауна - акула сюда не зайдет, правда, могут мороженым кинуть или вспышкой ослепить.
Нападали ли белые акулы на людей? За последние пятнадцать лет - трижды, один случай смертельный: пострадала пожилая дама, которая на протяжении двадцати лет каждый день плавала в открытом океане не менее часа. Близко к берегу акулы не подходят - чтобы дышать, им нужна глубина. В общем, надо знать места.
Мы все ближе к долгожданному мысу. Покупаем билетики для въезда на самую южную территорию Африки - сужающуюся полосу, продуваемую со всех сторон солеными ветрами. Наш путь преграждает скопление машин. Слышаться крики.
Нас атакуют Пробка в этих местах означает только одно - атаку обезьян. Нет в Африке животных вреднее бабуинов. Причем не лесных, а живущих в местах скоплений туристов. Лев да носорог не будет с противными воплями вырывать у вас из рук бутерброд, А бабуин - сплошь и рядом. Вот он заманивает вас экзотическим танцем на скале, а пока вы карабкаетесь туда с фотокамерой, родственники артиста просачиваются в ваш автомобиль и не вылезают, пока все, что можно, не съедят и не испачкают. К слову, убивать их запрещено, а в борьбе когтями бабуины сильнее.
В обезьяньих местах на улице не жуй и окна открытыми не оставляй, если в машине что-то вкусное. Любит бабуин, к примеру, кока-колу, открывает банку уверенным движением пальца и пьет. А пиво не открывает, потому что не любит (и ведь отличает!).
Кстати, о пиве. Свое пиво южноафриканцы критикуют, хвалят намибийское. Кто ностальгирует по разбавленному жигулевскому времен восьмидесятых - заказывайте из Намибии ящик.
Мыс Доброй Надежды И вот мы здесь. Как, почему, по какой такой причине великий капитан Бартоломеу Диаш среди высоченных окрестных скал выбрал этот маленький мысок, похожий скорее на груду камней? Да еще назвал его Мысом Бурь - на Доброй Надежде настоял впоследствии король Жуан. Ведь явно южнее и уж точно намного выше утес Кейп-Пойнт, и вид оттуда просторнее. И малюсенький мыс Доброй Надежды видно внизу, и в хорошую погоду можно различить, как сходятся воды Индийского и Атлантики. Правда, географы настаивают, что океаны сходятся у мыса Игольчатый, что на пару сотен километров восточнее, но кто их слушает, этих географов. Ведь именно здесь сквозь шторм выкрикивал свою страшную клятву упрямый капитан Хендрик Ван дер Декен: - Я обогну этот мыс! Я обогну его, хоть бы мне пришлось делать это до Страшного Суда!
И именно здесь примерно каждые полвека кто-то видит Летучего Голландца. Последний раз это случилось в 1942 году, и тому есть множество свидетельств. Следовательно, шансы растут с каждым днем.
Я внимательно смотрю на море - можно прифотошопить Голландца, но есть риск потерять доверие публики. Лучше взять большой телевик, поселиться в домике на утесе, защитить веранду от ветра, запастись вяленой антилопиной и ждать - год, два, может, три. И поверьте - там, на скале меж двух океанов, эта мысль не казалась мне безумной.
Обращаем Ваше внимание, что рассказ оставлен больше года назад. С тех пор ситуация вполне могла измениться.
