Вопросы викторины не были особо сложными. Ее проводила архангельская фирма "Помор-тур", и называлась она "Загадки Поморского края". Главным призом значилась поездка на Соловки на Дни джаза; два других призовых места представляли собой экскурсию в Каргополь и недельный отдых в Пинежском заповеднике, а еще были поощрительные призы - краеведческая литература об Архангельской области. До сей поры я ничего ценнее коробка спичек не выигрывала.
(А, нет! В пионерском детстве за участие в конкурсе литературно-творческих работ я получила, как сейчас помню, диплом 3-й степени и репродукцию картины Левитана "У омута", которая несколько лет украшала нашу кухню, пока бабушка не рекомендовала настойчиво "избавиться от этой пошлятины".) Надеясь в лучшем случае на краеведческую литературу (но сохранив на всякий случай четыре дня от отпуска), я отослала свои ответы.
В день подведения итогов страница сайта начала открываться снизу, с поощрительных призов. Меня среди счастливцев не было (зато там значилось имя знакомого московского экскурсовода, профессиональными услугами которого я иногда пользовалась). Пинежский заповедник выиграл кто-то из Москвы, Каргополь - из Архангельска. Когда же я долистала наконец до имени главного призера, бедную престарелую Марию-Антуанетту, спавшую на рабочем столе, удобно положив хвост под голову, поверх стопки корректур, от моего победного вопля подкинуло до потолка, на котором остались следы ее разноцветного меха.
Следующим этапом были переговоры с начальством (которое, впрочем, ругалось не так громко и нецензурно, как обычно в подобных случаях, поскольку Дни джаза на Соловках падают на конец сентября, когда не особенно много желающих идти в отпуск).
Я уже была на Соловках за несколько лет до этого (кстати, в Каргополе и Пинежском заповеднике - тоже) и была ими настолько потрясена, что, вернувшись, за полчаса написала эссе "Золотые ночи на Белом море" - и не просто так, а для журнала, с которым тогда сотрудничала.
Это была эпоха моей восторженной юности и туристической неискушенности. За прошедшие годы я приобрела большой опыт поездок и несколько более ироничный взгляд на вещи (да простят меня те, кто считает, что ирония в паломничествах неуместна). Журнал, для которого это было написано, приказал долго жить, и сам материал я в буквальном смысле отложила в долгий ящик. И вот недавно я, разбирая свои долгие ящики (что в моей жизни случается не чаще, чем выигрыш ценного приза), наткнулась на эти записки.
В таком примерно стиле: "... Наш маленький кораблик плывет в сторону Соловков. Не спать вторую ночь подряд тяжело. Спать - невозможно: то ли закатное, то ли уже рассветное солнце превращает морскую воду в расплавленное золото, четко прорисовывает контуры островов на горизонте и окрашивает небо минимум в четыре цвета. Нежно-голубое над головой, пониже оно делается серовато-лиловым, а за низко плывущими розовыми облачками становится огненно-золотым.
А вот из-за очередного островка внезапно появляется монастырь, и его отражение в воде кажется реальнее, чем он сам. Приехали!... Хорошо сидеть на берегу моря в районе, может быть, Переговорного камня - сидеть и просто смотреть на воду, на разноцветные, кольцами и крапинками изукрашенные валуны, белый песок, танцующие березки, фактурное небо, слушать негромкий шум прибоя... Восторг - это не совсем верно.
Скорее тихая, спокойная, наполняющая тебя радость. Понимание того, как бессмысленна, пошла, ненужна московская суета. Желание сидеть так день, неделю... Желание остаться здесь на всю жизнь. На островах, говорят, душа легче всего общается с Богом..."
Но сейчас я бы рассказала не так и немного не о том. Фотографии, правда, могу показать из обеих поездок. Я же не жадная.
Я с тех пор долго мечтала вернуться на Соловки, но денег не было. Соловки вообще дороги: можно сказать, цены искусственно завышаются, чтобы туристы не вытоптали нежную тундровую растительность. Моя возможная попутчица даже строила безумные планы, вроде того чтобы зимой доехать до Кеми, а дальше идти пешком до острова по льду.
Первый раз, как читатель, возможно, уже понял, мы плыли катером от Кеми. На этот раз предстояло лететь самолетом от Архангельска. Помимо джазового джем-сейшна, сей двухдневный тур был ознаменован закрытием туристического сезона, поэтому на нем присутствовали корпоративщики из "Помор-тура" и других фирм, а также представители прессы. ("Помор-тур" вообще-то очень приличная фирма.
Я не раз пользовалась ее услугами и ценю их доброжелательность и творческий подход к нам. Но на этот раз они. отдыхали, в общем. Что ж, на закрытии сезона имеют право). Как оказалось, я была единственным случайным человеком (то есть я могла бы представлять прессу, но лет за семь до описанных событий).
В седьмом часу утра нас встретили на вокзале Архангельска. Я еще опасалась, а как же успею на регистрацию к самолету, вылетающему в девять. Оказалось, никакой регистрации нет, в аэропорт нужно приезжать непосредственно к вылету, а поскольку до него почти три часа, нам устроили обзорную экскурсию по Архангельску.
Дело, конечно, хорошее, но в Архангельске я уже была тем же летом, и такую же экскурсию нам проводили более подробно. Вполне стандартный набор: нулевой километр, Гостиные дворы, угрюмый Петр, набережная Северной Двины, заповедная улица. На этот раз новизны впечатлений добавляло то, что осмотр проходил в темноте.
Подобрали в гостинице тех, кто ночевал в Архангельске (расширенная программа Дней джаза начинается именно там: днем участникам показывают город и окрестности, а вечерами проводятся концерты), и поехали в аэропорт. Аэропортов в Архангельске два: один - Талаги, поприличнее, кажется даже имеющий статус международного, другой - Васьково, откуда летели мы. Он похож на обшарпанную автостанцию небольшого городка. От входа до самолетов метров пятьдесят, но пешком идти не положено. Пришлось ждать спецтранспорта - ну как есть мусоровоз!
Прилетела с опозданием такая маршрутка с крыльями, мест на двадцать. Трапа тоже не было: подставили какие-то фанерные ящики, по ним и лезли. Взлетели: трясется, гудит, дребезжит, того и гляди, развалится, и болтает ужасно. Я порадовалась, что в этот день в программу не входил завтрак. Кабина пилотов отделена от пассажирского салона невысокой перегородкой, и слышно, как они ругаются, когда отдельные детали самолета остаются у них в руках. Зато какая красота внизу! С одной стороны - Двинская губа, с другой - Онежская, и все это в осеннем золоте. Потом и Соловки. С самолета отчетливо видно, что они устроены по принципу матрешки: острова, в которых озера, внутри которых свои острова, в которых озера. и т. д. И как хорош вид сверху на монастырь в утреннем осеннем тумане!
Прилетели. Разместили нас по разным гостиницам; мне и еще нескольким путешественникам досталась "Зеленая деревня". Мое мнение о гостинице не совсем совпадает с тем, что высказывали здесь другие путешественники. Нормальный персонал. Нормальная еда. Нормальная гостиница. Это не суперпупер-17 звездочек, но рангом повыше того, что я выбрала бы за свои деньги. Тем, у кого главный критерий удачного путешествия - ежедневная смена простынь, возможно, следует отдыхать в других местах, но я и дома-то их меняю не чаще раза в неделю, ибо хрюшка. "Зеленая деревня" - уютный такой дом, сложенный из толстых бревен. И кстати, совсем недалеко от монастыря, на берегу живописного Святого озера.
Моей соседкой по номеру оказалась девушка из одной московской турфирмы, специалистка по северному направлению. Я впоследствии покупала у нее круиз на "Яковлеве" от Череповца до Вологды. Что из этого вышло, можно прочитать в одноименном рассказе на этом проекте.
По размещении нас ждала большая экскурсия по монастырю. В прошлый-то раз мы пробыли на Соловках дней пять, и у нас были разные экскурсоводы. Все они хороши, но более всего впечатлил Валентин Алексеевич. И тут выяснилось, что он здесь до сих пор работает и будет с нами все два дня. Он хороший рассказчик и необыкновенно знающий человек, причем одинаково хорошо разбирается как в истории и архитектуре, так и в природе и археологии (ведь у Соловков ко всему богатая археологическая история: так, в прошлую поездку мы плавали на Заяцкие острова к лабиринтам - культово-погребальным комплексам I-II тысячелетий до н. э.; сейчас на это времени, понятное дело, не было, да и не поплывешь на Зайчики в середине осени).
Накрапывал дождь, что неудивительно для последних дней сентября. Монастырские стены, темные, влажные, мшистые, выступали из туманной мглы. Кое-где между огромными, покрытыми кирпично-красным лишайником валунами пробивались мелкие промокшие цветочки. На Севере, впрочем, есть примета: если до полудня в облаках появился хотя бы небольшой прогал, то к середине дня разгонит. Мы в надежде смотрели на небо: нет, сплошная облачность и мелкая изморось, что добавляло колорита восприятию сурового, основательного, мрачноватого северного монастыря.
История нам была рассказана, как обычно, вся. И про Германа, Зосиму и Савватия Соловецких, основавших монастырь в 1429 году. И как восемь лет Алексей Михайлович не мог ничего сделать с оплотом старой веры. И про Никона с Аввакумом. И как в Крымскую войну англичане девять часов кряду бомбили монастырские стены - и ушли бы ни с чем, если бы не предательство одного из насельников монастыря. И как издавна монастырь служил местом ссылки инакомыслящих. И про ГУЛАГ, и про школу юнг. И про современную, не совсем однозначную ситуацию.
Обошли все храмы, все хозяйственные постройки, все дворики, закоулки-переулочки (ох, они там всего интереснее, с переходами, арочными системами и т. д.!). Самая старая, наверное, Успенская церковь середины XVI века. Ее архитектура привычна нашему взгляду, хотя исполнена скромной изысканности, и считается крупнейшей одностолпной палатой древнерусских монастырей.
Буквально на несколько лет моложе ее главный монастырский собор - Преображенский, необычного вида, тяжелый, кубовидный, с заметно склоненными внутрь стенами, больше похожий на замок, чем на храм. Стены и башни тоже в основном старинные. Остальные постройки более новые, вплоть до XIX века. Любители владимиро-суздальской, ростово-ярославской и псково-новгородской старины могут презрительно скривиться, но по северным меркам XVI век - это очень древняя архитектура.
Зашли на службу в Благовещенскую (Надвратную) церковь. Там сейчас и хранятся мощи основателей, до недавнего времени пребывавшие в небрежении, а сегодня возвращенные монастырю. Храм тоже старый, рубежа XVI-XVII веков, но убранство современное и довольно скромное.
После знакомства с монастырем нас покормили обедом. Знаете, что такое грибной суп по-соловецки? На островах почти ничего из сельхозпродукции не возделывается, поэтому все, решительно все продукты приходится везти с материка. А вот в грибах недостатка нет. Поэтому суп нам был подан - на ведро воды сотня белых грибов и одна картофелина. За соседним столом только что оттрапезничала иностранная компания, заказавшая вазочку конфет, но переоценившая свои силы в этом тонком деле.
После их ухода я позаимствовала оттуда конфету, то же сделал еще кто-то из наших туристов, а третий член нашего небольшого коллектива недолго думая просто переставил недоеденную вазу на наш стол. Обслуживал нас юноша-испанец (на Соловках вообще много людей из самых причудливых мест), который, не сразу осознав содеянное, произнес похвальное слово русской смекалке.
После обеда за нами пришел автобус, чтобы отвезти нас на Секирную гору и в Ботанический сад. В прошлую поездку мы ходили в основном пешком. Дело не в том, что времени было достаточно, а в том, что такой способ передвижения на Соловках предпочтительнее. На этот раз из экономии времени и оттого, что часть группы сразу продегустировала продукцию Архангельского ликероводочного завода, вследствие чего стала ограниченно дееспособной, нас возили на автобусе, даже и на расстояния в пределах ста метров.
Это, похоже, единственный автобус на Соловках, и служит он туристам верой и правдой не один десяток лет. Рассказывают, что в прежние времена настоятель монастыря проверял качество дороги так: едучи в телеге, задумчиво опирался подбородком на посох и, если чувствовал толчок, монаха, ответственного за данный участок дороги, ждала епитимия. В наши дни таким образом он через двадцать метров лишился бы всех зубов. (Причем и настоятель и монах, так как епитимия для последнего в этом случае, скорее всего, будет заключаться в увесистом ударе кулаком.) Зато я поняла: счастье - это когда не надо ехать на автобусе.
Как бы то ни было, Ботанический сад (он же хутор Горка) от нашей гостиницы довольно близко. Нас встречали желтые, красные деревья, стволы которых были частенько покрыты разноцветным мхом. Цвела сирень. Нет, я к тому моменту еще не напробовалась морошковой наливки до фиолетовых искр в глазах. Правда: в конце сентября в полутораста километрах от полярного круга цвела сирень! В. А. объяснил как-то вроде того, что сирень очень привязана к длине светового дня и вот в сентябре, если погода достаточно теплая, дни делаются как раз нужной длины и сирень зацветает.
Это самый северный ботанический сад в Европе. Он был основан в начале ХХ века, но еще Петр, пару раз побывавший на Соловках, был угощаем выращенными в теплицах разными экзотическими овощами, типа арбузов. Сейчас здесь неплохо процветают в том числе южные растения: кедры (3 штуки; не сосна сибирская, а именно кедры - кто понимает разницу, конечно), пихты, акации, розы, курильский чай, бадан и т. д. Этому способствует микроклимат, а также трудолюбие и изобретательность здешних насельников. В землю вросли остатки архимандричьей дачи XIX века. Деревянные часовни, как, например, Александра Невского или еще одна, самая маленькая на Русском Севере и не имеющая даже посвящения.
Расположен сад, как явствует из его названия, на горке. Внизу, за вершинами вытянутых северных елей, просматривается озеро. В хорошую погоду можно иногда наблюдать эффект Китежа: самого монастыря, отстоящего от берега на несколько километров, не видно, зато в воде отчетливо просматривается его отражение.
Примерно до половины Секирной горы поднялись на автобусе: пожалели нас да и время сэкономили. А вот монахи всходили на гору по лестнице высотой около 300 ступеней. Говорят, в старину монах, желающий здесь подвизаться, должен был сдать своеобразный вступительный экзамен: поднять наверх полное ведро воды, не расплескав ни капли. И это отнюдь не была насмешка дедов над салабоном, а жизненная необходимость: северная зима длительна и сурова, и, если расплескать воду на длинной крутой лестнице, ею долго будет невозможно пользоваться из-за корки льда, вмиг покроющей ступеньки.
Вообще, если основу жизни монахов в благодатных южных краях составляет молитва, то монашество на Севере - это каждодневный тяжелый, на грани непосильного труд, чтобы обеспечить элементарное выживание, и очень стесненные бытовые условия. Тем удивительнее обилие и совершенство технических новшеств, которые можно встретить на Соловках. Эта же церковь на Секирной горе, например, использовалась как маяк. Из нее далеко-далеко видать, а ведь мы еще не поднимались на самый верх.
Или находящиеся неподалеку Филипповские садки: эдакая каменная запруда, во время прилива волна забрасывает туда рыбу, а когда вода спадает, рыба оказывается в ловушке: хватай ее голыми руками или же оставляй на развод. Или не сохранившаяся до наших дней лесопилка XIX века, вызвавшая в то время удивление своим инженерным уровнем.
Когда вернулись, уже совсем стемнело. А часов на девять вечера был назначен ночной джазовый концерт, проходивший в ресторане в сопровождении праздничного ужина и изрядного количества спиртного.
Сразу скажу, что к музыке я равнодушна, поэтому не буду анализировать художественные достоинства ночного джем-сейшна. В выданной мне программке значилось: "Участники концерта: ансамбль народного артиста России Игоря Бриля (Москва), Mingus dynesty orcestra (США), ведущий концерта - Владимир Каушанский". К сожалению, ввиду полного отсутствия музыкального образования, эти имена мне ни о чем не говорят.
Я ушла часу так в двенадцатом: сказалась бессонная ночь в поезде и напряженный экскурсионный день. Причем гулянка была не в нашей гостинице, а несколько в другой стороне от монастыря. Говорят, он ночью подсвечивается. Не знаю, то ли половина двенадцатого - еще не ночь, то ли тусклые уличные фонарики, и те не на каждом углу пятиугольной монастырской крепости - это подсветка, но я шла в полной темноте, пару раз чуть не грохнувшись в обширные соловецкие лужи. Многие остались гулять до утра. Относительно дальнейших событий мнения разделились: одни утверждали, что драка все же была, другие - что парнишка, будучи не совсем трезв, упал в барабан сам.
На следующий день было запланировано мое любимейшее мероприятие: экскурсия на лодках по озерно-канальной системе Соловков. Озер на Соловках около пятидесяти (а кто-то говорит - пятьсот; наверное, нет четких критериев, что считать озером, а что лужей), а вот рек нет, и озера соединены между собой каналами. Не просто так: таким образом образуется сложная гидротехническая система, по которой в монастырь за счет перепада уровней поступает вода. В начале ХХ века тут функционировала даже монастырская ГЭС (до наших дней дошли лишь обломки стен и механизмов). Сейчас эти озера используются в основном по-другому: для экскурсии "По голубым и зеленым дорогам Соловков".
Существует два варианта таковой: Большой и Малый лодочный круг. В прошлую поездку мы плавали по Большому кругу, аж до Исакова, а оттуда уже рукой подать до Секирной горы. У меня остались блаженнейшие воспоминания, как мы, миновав выложенный валунами очередной канал, пристали к небольшому островку, где у нас был пикник с настоящим таежным чаем - из найденных здесь же чаги, веток брусники и черники и прошлогодних ягод клюквы.
А чуть поодаль от нашего острова нашелся еще один небольшой островок, всю площадь которого, кроме узкой кромки по периметру, занимает озеро. Можно заплыть в этот остров, и тогда видно, что глубина там значительно больше, чем снаружи, вода холоднее, а кромка берега скошена внутрь, под воду.
И вот теперь В. А. сказал, что, возможно, по погодным условиям поездка не отменится. Я долго ходила вокруг него и упрашивала кататься на лодках несмотря ни на что. На 58-м моем кругу он все-таки дал слово, что плавание состоится в любую погоду. А нужно сказать, что северное слово очень дорого стоит и не может быть нарушено ни при каких обстоятельствах. Северяне вообще люди особые. Кто-то назовет их мрачными и неприветливыми, а они просто не любят зря сотрясать воздух.
Жизнь суровая, болтать некогда, делать надо. Зато если сказал - сделает так, как ты и мечтать не мог. С ними комфортно тем, кто может отличить подлинную силу чувств от внешней аффектации. Северянин мне представляется тем человеком, который был создан Богом изначально: сильным, цельным, разумным, свободным.
Однако наутро, против ожидания, было совершенно безоблачное небо. Нас привезли на Долгую губу. Кто-то мне говорил, что осенью на Соловках преобладают красные листья. Не совсем: в синей воде деревья отражались в основном, как и везде, желтые, а красные среди них встречались временами, яркими акцентами.
На пристани нас встречал кот особой, соловецкой породы. Они там все крупные, мордастые, с густым подшерстком и почему-то всегда однотонные. Этот был чисто-белый, за что и носил славное имя Снежок. Когда я стала его гладить, он в первый момент обрадовался, но через секунду его подбросило вверх метра на два и он унесся в южном направлении со скоростью, достойной "Формулы-1".
Может быть, он не вынес панибратского обращения, а возможно, ему срочно понадобилась Мария-Антуанетта, поскольку на мне был свитер, который она очень любила тискать (на что я обижалась: "Ах, свитер твоя мама? Ну, так пусть он тебя кормит и убирает за тобой"). Ведь рванул Снежок вполне в сторону Москвы, а что такое хорошему коту тысяча с лишним верст?
Нас разделили на три или четыре лодки, и мы поплыли. Стоило нам миновать первый же небольшой островок, как от нашей регаты отделилась лодка, груженная представителями "Помор-тура", и ее обитатели лихо, несмотря на увесистые, призывно звенящие стеклом огромные сумки, повыскакивали на берег. Больше мы их не видели. Рассказывают, что, выпив за окончание сезона, потом за Соловки, потом за джазовую культуру и еще за что-то, они отменили всю дальнейшую программу, включая возвращение домой, и, все-таки доставленные принимающей стороной в гостиницу в бесчувственном состоянии, продолжали пикник уже там.
Озера в озерной системе Соловков разные: большие и маленькие, голубые и темно-торфяные, спокойные и бурные, как штормовое море. Связывающие их каналы можно преодолевать двумя способами: либо, встав в лодке, отталкиваться веслами от облицованных камнями стен, либо кто-нибудь должен выйти на берег и тянуть за собой лодку на веревке, как бурлак. Что мы и сделали; кстати, совсем не тяжело.
По окончании похода еще осталось чуть-чуть времени для прогулки. В прошлый раз мы имели возможность между экскурсиями погулять по Соловкам основательно: и к реконструированным лабиринтам ходили, и к южной оконечности острова, и на мыс Толстик. "... Прослышав, что с мыса Толстик после десяти вечера видно самый красивый в мире закат, на ночь глядя мы отправляемся туда. Среди прочих красот находим небольшой полуостров, который во время прилива превращается в остров.
Пробираемся на дальнюю его оконечность по сухой еще песчаной косе и из северной тайги сразу попадаем в тундру. Но воспринять незнакомую нам природу мы толком не успеваем, потому что в это время солнце закатывается за лес и все вокруг - небо, море, лужи на берегу и даже камни - окрашивается в одинаковый, нежно-золотистый цвет. Обратно прыгаем уже по валунам - узкий перешеек скрыт приливом⌡. Вот так примерно. Это тоже из тех моих соловецких записок.
Сейчас времени едва-едва хватило обойти ближние окрестности монастыря. Видела, кстати, новую постройку - деревянную крестильню, довольно симпатичную. В монастыре-то детей крестить не положено, а они, видать, рождаются, идет жизнь своим чередом.
На Соловках живет не много народу - на тот момент около тысячи постоянных жителей. Почти все они тем или иным боком связаны с монастырем, но есть одно исключение. Еще в конце ХIX века на острове была организована биостанция. Она и посейчас функционирует и занимается в основном водорослями. В прошлую поездку мы ходили на эту биостанцию, очень красивой дорогой по берегу моря, купаясь по пути в теплых (в сравнении с морем, конечно, чья температура даже в самую жару не превышает градусов двенадцати) торфяных озерах.
Она несколько на отшибе, у мыса Восточный Печак. Сейчас до отлета оставался еще где-то час, которого хватило разве что на покупку продукции этой самой биостанции. Недалеко от монастыря есть их небольшой магазинчик, где торгуют косметикой на основе ламинарии и разными кулинарными приправами из водорослей. Я купила косметический набор, вполне приличный, хотя не могу сказать, что была от него в бешеном восторге.
Уже когда сидели в самолете (о чем позаботились местные экскурсоводы), моя соседка по номеру пожаловалась, что представителей "Помор-тура" грузят в соседний лайнер как дрова.
- Ничего, - говорю, - лишь бы летчики были трезвые.
Летчик, набирая высоту, ответил из-за неполной перегородки: - Мы трезвыми не летаем, трезвыми страшно.
Так получилось, что наш самолет взлетел последним, а приземлился первым. С земли было видно, как вторая машина выделывает в небесах подозрительно замысловатые кульбиты. Возникли предположения, что кто-то из пассажиров оказался недостаточно пьян, посему встал и полез к пилотам порулить. Но у нас были свои проблемы: мы опаздывали на московский поезд.
Было принято решение ловить машину и ехать не в Архангельск, куда бы мы все равно не успели, а на следующую станцию - Исакогорку. Это пригород Архангельска, откуда боковая ветка магистральной железной дороги уходит на Северодвинск. Там тоже цвела сирень. А вы говорите - микроклимат.
В билете у меня значился нулевой вагон. Я спросила местных жителей, где это такой. Мне сказали, что его цепляют каждый раз в разной части состава, но обычно между восьмым и девятым. Так оно и оказалось. Видимо, такой почетный номер присвоили вагону за то, что купе в нем было штуки три, а остальную площадь занимал буфет. Это было очень кстати, особенно учитывая приемлемые цены.
На этом все приключения закончились, за исключением того, что назавтра мне пришлось прямо с поезда, с вещами, не заезжая домой, ехать на работу.
Итак, по возвращении с Дней джаза старая рукопись была дополнена весьма ехидными замечаниями и в таком виде запродана в очередной туристический журнал (нужно ли уточнять, что после выхода этого достославного номера он тоже приказал долго жить?). Но закончить все же хочу последними словами из той восторженно-поэтической статьи: "Если бы кто-то по каким-либо причинам мог за свою жизнь совершить лишь одно путешествие и обратился ко мне за советом, куда ему отправиться, я бы без колебаний ответила: на Соловки". А, нет: кончался этот опус все-таки таким хокку)
Танец берез И разноцветные камни. Я вернусь, Соловки!
Обращаем Ваше внимание, что рассказ оставлен больше года назад. С тех пор ситуация вполне могла измениться.
